НАРУКАВНИКИ

            НАРУКАВНИКИ

Каземир Каземирович Стрекозкин многие годы бухгалтерствовал на ипподроме. За окном вечно мчались по кругу кони, а старенький счетовод, кажется, ни разу и не глянул в сторону бегового поля. Сидел заваленный кипами бумаг, крутил дребезжащий   арифмометр, стучал костяшками древних счёт, складывал и вычитал столбиком в школьной тетрадке, и лишь иногда поднимал подслеповатые глаза в проржавелом пенсне на посетителя.

Жокеи беззлобно подтрунивали над архаичностью Стрекозкина, его чудаковатым пенсне, жилеткой с часами-брегетом, а более всего, нарукавниками из чёрного блестящего сатина, которыми Каземир Каземирович дорожил, как бесценным чистокровным жеребцом.

Приходя в десять утра на службу, Каземир Каземирович ставил потёртый портфель на письменный стол, снимал пальто, пиджак, вешал их на плечики в шкаф, извлекал из портфеля узкую чёрноватую шкатулку, похожую на гробик, открывал серебристым ключиком: внутри на алой атласной подкладке покоились нарукавники. Стрекозкин трепетно вынимал их, каждый нежно встряхивал, ласково поглаживал, аккуратно нанизывал поверх рубашки на предплечья, бережно разравнивал складочки, любовался, как сидят, и, удовлетворённый, принимался за работу. Вечером церемония снятия нарукавников и упаковывания в шкатулку проходила не менее торжественно.

Однажды юный жокей Юлдаш Мулдашев, расписываясь за аванс, случайно прикоснулся к бухгалтерскому нарукавнику. Тихий, добрый старичок в секунду  взбеленился, отдёрнул брезгливо жокейскую конечность, и принялся отчаянно сдувать с ткани невидимую нечистоту. Юлдаш растерялся и даже несколько оскорбился таким неуважительным отношением.

- Может быть, бухгалтер не любит лошадей? - чуть позже сказал Мулдашев конюху Валерию Иванову-Нарышкину.

- Старая канцелярская крыса! - резюмировал конюх. На том вроде бы и успокоились. Однако в день зарплаты, прежде чем отправиться за получкой, оба тщательно выдраили руки с дегтярным мылом.

Когда товарищи зашли в бухгалтерию, Каземир Каземирович укладывал нарукавники в футляр.  

- Деньги не привезли. Обещали завтра.

Конюх обречённо кивнул, а жокей засмотрелся на небольшую чёрно-белую фотографию за спиной бухгалтера, висящую в рамочке на стене среди прочих карточек. На снимке Стрекозкин стоял возле лётчика с кокетливыми усиками в старомодном авиационном шлеме, на фоне несовременного самолёта, и пасущимся рядом великолепным чистокровным жеребцом.

- Это же Дик Френсис, британский писатель.

- А вы образованный молодой человек, - оторопел бухгалтер.

- Он из жокейской семьи.

- Верно, - хмыкнул Стрекозкин, поставил шкатулку с нарукавниками на стол, извлёк брегет из кармашка жилетки и озабоченно зыркнул на циферблат.

- Только очень странно, - продолжил Мулдашев. - Фото времён войны с фашисткой Германией, Дик Френсис тогда пошёл в авиацию, ему было лет двадцать…

- Я тороплюсь домой, - перебил Юлдаша Каземир Каземирович, - у меня молодая жена, между прочим.

И старик указал на фото блондиночки в купальнике. Но юноша не отвлёкся на пышногрудую красотку.

- А вы на снимке такого же возраста, что и сейчас.

- Зарплата будет завтра! - раздражённо произнёс Каземир Каземирович, и потянулся к раскрытому футляру с нарукавниками. Внезапно его опередил конюх, цапнувший с лукавой усмешкой сатиновый атрибут.

- Можно примерить?

Стрекозкин схватился за сердце, затрясся, будто его прошибло электрическим разрядом, выпростал растопыренные пятерни вперёд и срывающимся голосом трагично прокричал:

- Вы убили меня!

Иванов-Нарышкин перепугано кинул нарукавник обратно в коробку. Мулдашев вытянул друга в коридор. В щель приоткрытой двери виделось, как бухгалтер обмякше осел за бюро, огорчённо обхватил голову руками и с пристаныванием закачался.

- Подозрительный старик, - шепнул Юлдаш.

- А, по-моему, просто маразматик!

- Клянусь, та фотография шестидесятилетней давности.

- Ты чего-то попутал! - отмахнулся конюх и предложил попить пивка.

Товарищи отправились в бар, посидели там некоторое время, прикупили по бутылочке пива с собой, и двинулись обратно к вечереющему ипподрому, потягивая на ходу прохладный слабоалкогольный напиток. Неожиданно Мулдашев указал бутылкой на административный корпус.

- Бухгалтер!

Каземир Каземирович вылез из окна бухгалтерии на наружный подоконник.

- И это всё из-за нарукавников? - обомлел Валерий, - Да я ему новый отрез сатина подарю!

Парни опрометью бросились к газону, но под окнами администрации обескураженно затормозили. На карнизе бухгалтерии восседал чёрный кот, а вовсе не счетовод. Мулдашев и Иванов-Нарышкин удивлённо переглянулись, пожали плечами, затем тщательно осмотрели газон, но никакого тела не обнаружили.

- Зверское пиво! - посмотрел с уважением на бутылку в руке конюх. А жокей вглядывался ввысь.

- Какой жирный котяра!

- А крылья-то как лоснятся!

Кот взмахнул блестящими аспидными крыльями и пролетел над головами изумлённых конников. Чёрный силуэт пересёк взошедшую луну.

- Уф, это же ворона! - усмехнулся облегчённо Юлдаш Мулдашев.

- Каркуша! - хохотнул Валерий Иванов-Нарышкин, но тут же с сомнением проговорил. - А тебе не кажется, что она на нашего Стрекозкина смахивает?

- Не может же птица быть бухгалтером!

Ворона перелетела поле и спланировала к конюшне. Парни побросали недопитые бутылки в урну и во весь опор ломанули через беговой овал. Ворона залетела в окно.

Едва ребята приоткрыли тяжёлые ворота конюшни, как на них танком попёр громадный смоляной жеребец с буйной гривой и лезущими из орбит глазами. В холке битюга запуталось проржавелое пенсне.

- Бухгалтерские очки! - вскрикнул Мулдашев.

Жеребец взмыл на дыбы и заколотил передними копытами, уметив жокея в лоб, а конюха в грудную клетку. Юлдаш рухнул без чувств, Валерий повалился рядышком. Жеребец чеканно проскакал на пустынную тёмную арену, посреди поля взметнулся свечой, и дико заржал в ночное небо.

Прикрывающая шторкой Луну туча, театрально отползла, и молочное сияние призрачным светом залило окружающий пейзаж. Луч, похожий на разворачивающийся ковёр, заструился от небесного спутника к поверхности Земли, и упёрся в центр ипподрома. На противоположном конце серебристого путевода возникла ослепительная точка, движущаяся вниз и увеличивающаяся по мере спуска, наконец, обернувшаяся льдистым жеребцом, из гривы которого разлетались хрустальные осколки.  

Ледяной жеребец прогарцевал к вороному. Султанчиком между ушей небесного скакуна восседал крошечный пепельный чёртик, вдруг шепеляво застрекотавший:

- Ты трижды не уберёг артишок… тьфу… артефакт бессмертия!

- Мальчишка-конюх, его дружок-жокей и всё!

Пепельный всадник с гаденьким смешком кувыркнулся через голову, зацепился рожками за гриву, истерично завизжал, выпутался и с апломбом продолжил:

- Твоя новая жена открывала шкатулку, пока ты выщипывал ворс в ноздрях.

- Я же запретил ей прикасаться к шкатулке...

- Если бы только в этом девчонка обманывала тебя!

- Изменяет?

- Хуже! В церковь ходит! А ещё тебя старым хрычом назвала!

- Лжец!

- Луна - зрак Сатаны. Ты не видишь, а папочка всё примечает.

- Я могу поменять артефакт? Пусть сила перейдёт во вставную челюсть, вряд ли кому захочется потрогать искусственные зубы.

- Нет. Ты сам сделал выбор когда-то. Условие предлагалось простое: обыкновенный предмет, который всегда рядом. Ты назвал: нарукавники.

- Почему нельзя поменять?

- А мы вредные! И вообще, первое слово - дороже второго!

- Но…

- Дяденька, уговор нарушен! Три прикосновения посторонних. Борись за бессмертие вдругорядь, или - помри!

- Однако…

- Да чтоб тебя ангел забрал! Всё, я к папе, а ты загинайся! Спишем душонку в утиль, не велика потеря!

И чёрт поворотил коня к лунной дороге.

- Я готов!!! - прозвучал срывающийся голос бухгалтера. И вороной жеребец рванул на скаковую дорожку, остановшись возле стартовой линии. Управляемй чёртом бледный конь засадил с места в карьер, и без задержки просвистел мимо соперника.

- Три круга и ты - бес! Тьфу, бессмертен! - проверещал чёртик, залившись визгливым смехом.

Два коня неслись по пустому ночному ипподрому. Земля содрогалась, как тугой каучуковый мяч. Ледяной жеребец значительно оторвался вперёд. Вороной мчал за ним во весь опор, но разрыв между соперниками с каждой секундой неумолимо усугублялся.

Вышли на второй круг. Вороной хрипел, бока ходили ходуном, клочья пены разлетались в стороны, а бледного словно подхлёстывал незримый воздушный поток. Вороной оступился, из угольной гривы вылетело ржавое пенсне.

- Я ничего не вижу! - раздался капризный бухгалтерский плачь.

Чёрт лишь задорно выкрикнул:

- Пропадёшь пропадом, продажная душонка!

Проклятие подхлестнуло вороного, и он ломанул столь неистово, что к концу второго круга не только настиг, но и обогнал на полкорпуса лунного поединщика.

Чёрт рывком осадил коня, а вороной обезумевше шпарил по третьему кругу, не замечая, что в гонке участвует один. Не доскакав до финиша несколько метров, загнанный жеребец грянул на песок, попытался встать, измождённо низвергся, но снова попробовал подняться.

Бледный конь подступил к несчастному.

- Не трепыхайся, победа засчитана! - с презрением молвил чёрт. - Бессмертием больше, бессмертием меньше!

Переступив через тяжело дышащего полудохлого коняку, ледяной жеребец двинулся к лунному лучу.

- И чего они так цепляетесь за эту планетку? - ковырнул в носу чёрт и слопал козявку. - Дальше-то - интереснее!!!

Бледный конь загалопировал по лунному полотну ввысь, забирая серебристый луч с собой. Из космической бесконечности донеслась чертячья реклама:

- Покупаем души!!! Избавьтесь от ненужного!!! Скупка душ!!!

От конюшни появились две шаткие фигуры: жокей Юлдаш Мулдашев и конюх Валерий Иванов-Нарышкин. Один с кряхтением тёр шишкастый лоб, другой с пристанываем разбитую грудину.

В полуметре от финиша ползал на четвереньках растрёпанный бухгалтер, шаря вибрирующими ладонями вокруг себя.

- Пенсне, моё зрение…

Конюх приметил на беговой дорожке поблёскивающие окуляры и нарочно наступил на них. Захрустели раздавливаемые стёкла.

- Будет знать, как копытами бить!

- Ты уверен, что у бухгалтера есть копыта?

Откуда ни возьмись появился чёрный кот, и с жутким мяуканьем метнулся к административному зданию. Валерий устремился за ним.

Кот вбежал в холл и ринулся вверх по лестнице. Вахтёр безмятежно дремал перед ноутбуком с мелькающей порнографией. Иванов-Нарышкин поскакал через две ступеньки за сомнительным кошаком.

Дверь в бухгалтерию оказалась распахнутой, горел свет, но счетовод в помещении отсутствовал. Исчез и чёрный кот.

Футляр с нарукавниками в раскрытом виде лежал на столе. Рядом в карандашнице торчали ножницы. Конюх махом схватил нарукавники и искромсал сатиновые тряпицы секаторами в клочья.

Из-за окна раздалось завывание смертельно раненого зверя, и тут же долетел тревожный клич Юлдаша Мулдашева:

- На помощь! Человеку плохо! Скорую!

Конюх, будто ошпарившись, отшвырнул ножницы, и сиганул вон из бухгалтерии, на ходу запихивая изрезанные нарукавники в карман. Пробудившийся вахтёр названивал в неотложку.

Юлдаш находился возле финиша, а бездвижный счетовод распростёрся в раскоряченной позе у его ног, мёртвыми глазами остекленело пялясь на Луну.

Приехавшие медики констатировали смерть от обширного инфаркта миокарда. Однако их весьма озадачили непонятные порезы на теле, конечностях и лице старика. На всякий случай вызвали полицию, а та, в свою очередь, задержала Мулдашева.

Иванов-Нарышкин крикнул вслед «воронку», увозящему друга:

- Я знаю, что делать!

И отправился в пивной бар, где отдал нарукавники барменше, с просьбой заштопать их. Пока потягивал пиво, любезная хозяйка заведения починила, и даже прогладила нарукавники. Когда же конюх вернулся на ипподром, то узнал потрясающую новость: Каземир Каземирович Стрекозкин ожил в морге. И, что самое поразительное, его тело успели вскрыть, и даже изъяли некоторые важные органы, пригодные для трансплантации: печень, почки, сердце.

Восстановленные нарукавники Валерий подсунул под дверь бухгалтерии. Юлдаша освободили. Обнаружил ли нарукавники бухгалтер, узнать жокей с конюхом так никогда и не смогли, поскольку в эти же сутки на конюшне случился сильный пожар, и оба юноши погибли, спасая лошадей от огня.

К Рождеству молодая жена бухгалтера родила мальчика-альбиноса. Ребёнок панически боялся солнца, а ночью тянул ладошки к Луне и счастливо лепетал:

- Папа смотрит на меня!

Маргарита Шарапова ©